Жизнь в Антарктиде

Многим кажется, что участие в научной экспедиции — это что-то из области приключенческой литературы. Однако и среди наших земляков находятся те, кто решается воплотить идею в реальность.
Забыв о комфорте, тепле и радостях цивилизации, участник 62-й Российской антарктической экспедиции — старший врач станции “Прогресс” ставропольский хирург Кирилл Зоря — недавно вернулся домой после года, проведенного в Антарктиде.
— Кирилл, прежде всего любопытно узнать, как вы попали в состав антарктической экспедиции?
— О том, что врач может стать ее участником, я совершенно случайно узнал от одного полярника. Но для этого нужен был медицинский опыт, а я тогда только оканчивал интернатуру. Поэтому на много лет забыл об идее.
Вернулся в Ставрополь, устроился работать хирургом в Невинномысскую больницу. Когда появились семья и ребенок, ездить каждый день в другой город стало тяжело. Параллельно открыл ИП и начал заниматься бизнесом — вертикальным озеленением. Ботаникой увлекался всегда, вот и решил попутно заняться делом, которое и по вкусу, и может принести дополнительный заработок. Однако, поскольку был новичком в коммерции, сделал несколько неверных шагов, что привело к неудаче и появлению долгов.
Пришлось искать новый источник дохода и новую работу. Тогда-то я и вспомнил об экспедиции. Написал письмо в Арктический и антарктический научно-исследовательский институт и уже на следующий день получил ответ. Кстати, вместе со мной отправился и мой коллега из Невинномысска, которого я увлек мечтой.
Уезжать было очень сложно, особенно оставлять на долгое время семью — практически на 1,5 года, учитывая дорогу туда и обратно. Но с другой стороны, участие в экспедиции гарантировало хороший заработок. А значит, по возвращении домой появлялись ресурсы на развитие любимого дела. Сама перспектива очутиться на ледовом континенте меня не сильно пугала — со школьных времен была мечта путешествовать и пожить вдалеке от цивилизации.
— Какая подготовка для этого требовалась? И что последовало дальше?
— В течение месяца мы находились в Питере. Проходили обследование здоровья, получали паспорт моряка. Одним словом, нас готовили к непростым условиям Антарктиды.
Попутно решал еще один вопрос, связанный с моим увлечением ботаникой, — начальник экспедиции одобрил идею выращивать на станции овощи при помощи гидропоники. Надо пояснить, что в Антарктиде отсутствует привычный для нас грунт. Континент является заповедной территорией, поэтому ввоз поч­вы сюда запрещен, а значит, нет возможности разводить растения. Но гидропонические системы позволяют выращивать те же овощи и зелень на искусственных средах, без почвы.
Забегая вперед, скажу, что именно так у нас появились помидоры черри, салат, базилик. Правда, урожай получался дороже примерно в 4 раза. Но это того стоило, потому что настроение всей команды поднималось только от одного вида сочных листьев салата или ароматных черри, не говоря уже о вкусовых качествах. Поверьте, получить свежие овощи и зелень к преимущественно замороженной пище, которую едят полярники, большое удовольствие.
Так что до отправления судна я должен был найти подходящее оборудование, гидропонные установки. С этим, кстати, помог молодой ставропольский ученый Иван Чуксин.
До Антарктиды мы добиралась на научно-экспедиционном судне “Академик Федоров”. Дорога занимает около двух месяцев и становится очень утомительной, когда начинаются ледники. Я всегда думал, что ледокол идет как нож по маслу. Однако на самом деле все происходит медленно, с ужасной качкой, — за пару дней судно может пройти всего 30 километров.
— Расскажите о зимовке на станции. Сколько человек остается на этот период?
— В экспедиции участвуют сезонные отряды, которые приезжают летом, тогда численность станции максимальная [у нас было 98 человек], и те, кто проводит на континенте целый год. Основная задача зимой — поддержание работы станции, поэтому остаются немногие [на “Прогрессе” — 23 человека]: механики ДЭС, которые следят за дизельными генераторами, механики-водители, являющиеся главной рабочей силой, два врача, повара, начальник станции и научные сотрудники. Корабли с остальными участниками уходят, пока позволяет ледовая обстановка. А новая команда возвращается только через год.
Зимой температура падает до 52 градусов, а порывы ветра достигают почти 60 километров в час, тогда в воздух поднимаются мелкие камни. При такой погоде выходить со станции запрещается. Все это сопровождается полярной ночью, солнца не видно в течение трех месяцев. Зато какое счастье, когда его первые лучи наконец-то появляются на горизонте и заставляют всех расплываться в улыбке. А вот летом солнца предостаточно — оно не заходит, воздух прогревается до нуля, так что можно ходить без майки и загорать.
В сезон жизнь на станции кипит и напоминает улей, а зима протекает размеренно, появляется много свободного от основного занятия времени. Я много читал, помогал в других отделах, занимался гидропоникой. Конечно, рабочий день на станции не сравнить с отделением ургентной хирургии, где практически каждый день приходилось проводить неотложные мероприятия, спасающие жизнь больному.
Правда, однажды произошел случай, когда была нужна срочная медицинская помощь. Уже в самом конце экспедиции один рабочий упал в яму и получил серьезные травмы — закрытый перелом бедренной кости, потеряв много крови. Мы спасли его, проведя операцию, сделали все возможное в условиях Антарктиды. Через несколько недель его эвакуировали в Кейптаун, где провели еще одну операцию. Сейчас у него все хорошо. Поскольку я сопровождал его на материк как лечащий врач, из Кейптауна уже улетел домой на самолете, благодаря чему оказался дома раньше остальной группы на 1,5 месяца.
— Ледовый материк привлекает внимание ученых разных стран. Вы общались с представителями других научных станций?
— Конечно, неподалеку от нас находились две из них — индийская станция Бхарати и китайская Чжуншань. Последняя была в 1,5 километра от нас, так что иногда мы даже ходили туда пешком. Сами станции вызывали восхищение — они оснащены гораздо лучше, есть современные конференц- и музыкальные залы, модули с тренажерами, крытые баскетбольные площадки, бани... Да и Интернет у них работает получше, правда, у китайцев большинство наших мессенджеров и браузеров запрещены.
Мы хорошо общались с коллективами станций, приглашали друг друга на национальные праздники. Особенно запомнилось одно мероприятие — “Столетнее яйцо”, где нас потчевали китайским деликатесом. Яйцо выдерживается несколько месяцев в специальной смеси и выглядит очень странно. Но отказываться нельзя, иначе принимающая сторона обидится. Так что все показывают, что угощение понравилось. Чуть реже мы бывали и на станции Бхарати. Мне показалось, что индусы гораздо радушнее, более открыты и очень гостеприимны.
В Антарктиде жизнь течет совершенно по-другому. Конечно, можно найти много положительных моментов, которые скрасят долгое пребывание. Для меня ими стали общение с нашими и иностранными коллегами, занятие гидропоникой, наблюдение за красотой невероятных мест, когда лед на солнце переливается сотнями оттенков. Впечатлил поход к колонии императорских пингвинов, а еще в Антарктиде я начал рыбачить — там без труда и за короткое время можно поймать сотню вкусных рыбок-ледянок. Но при этом начинаешь скучать по тому, на что раньше не обращал внимания. И когда наконец возвращаешься домой, ценишь такие элементарные вещи, как дождь или поход в магазин за шоколадом.